Как прокурор Тюкавкин и следователь Видюков противоречили логике, а сосед Шестуна по камере отправился на зону с черной меткой.
7 мая в Басманном суде проходило очередное уже заседание по изменению меры пресечения Александру Шестуна и арест ему, конечно же, продлили, правда, на этот раз только на один месяц — полномочий затягивать следствие более чем на год у Басманного нет. Если бы были — арест продлили бы снова на три месяца, в этом можно не сомневаться, поскольку из речей следователя Романа Видюкова, впервые не читавшего по бумажке, стало ясно: года его ведомству мало, чтобы разобраться в деле экс-главы Серпуховского района.
Что касается самого заседания, тот тут масса вопросов к логике действий и высказываний обвинения. Просто как факт: все началось с того, что Видюков предоставил судье справку о невозможности присутствия экс-главы Серпуховского района на заседании по состоянию здоровья. Он находится на 89-м дне голодовки и его вывели по видео-конференцсвязи. То есть, следователь сразу же официально признал: состояние Шестуна — плохое. И вдруг тут же он и прокурор Тюкавкин начинают доказывать судье, что на самом деле состояние обвиняемого — прекрасное, что за последнее время супруга задержанного передала ему 27 кг еды и что на самом деле он ест. То есть, с первых же минут заседание всем стало понятно: силовые ведомства, осознав, что своими беспредельными методами сделали из Шестуна мученика, теперь будут пытаться вбросить в СМИ порцию антипиара, выставить его в дурном свете и увести внимание от сути к частностям, не имеющим ни малейшего отношения к теме процесса. Однозначно «список смерти», недавно опубликованный Александром Вячеславовичем, больно ударил по перечисленным персоналиям и чтобы перебить информационную волну, надо очернить его по полной программе. И уж конечно нельзя дать ему высказаться в присутствии прессы — не просто так во время протокольной съемки ему отключили звук.
«Не знаю, по ночам он там подъедает» - слова Тюкавкина по сути позорят не только его самого, но и все его ведомство, юноша в своей речи напрочь забывает о юридических терминах, об элементарной этике и раз за разом скатывается в личностные оценки. Поведение, не достойное прокурора. Кстати, светло-голубая форма Тюкавкина сильно выделялась на фоне его ну очень красного лица. Возможно, у него какая-то серьезная болезнь или, возможно, имеются даже некие проблемы с алкоголем, больно уж нездоровый цвет. Впрочем, оставим этот вопрос врачам, делать подобные выводы — в их компетенции.
Обвинение пересчитало всю картошку, каждую морковку, переданные Шестуну, без конца повторяя: «Он ест». Довод самого экс-главы Серпуховского района, озвученный по ВКС: «Привезите меня в суд и сами во всем сможете убедиться» напрочь игнорировался. Как и заверения адвокатов, ужаснувшихся от внешнего вида своего клиента - «От него остались лишь кости, обтянутые желтой кожей — страшное зрелище». И впрямь — зачем его привозить, если это может разрушить такую «убедительную» линию нападения. В то же время очередное противоречие — следователь заявил, что Шестун симулировал обморок и намеренно срывал очную ставку со свидетелем Гришиной. Как же так получается? Обвинение подтверждает, что фигурант слишком плох, чтобы лично участвовать в процессе, но достаточно активен, чтобы выдержать многочасовые следственные действия на протяжении многих дней подряд? В логике голубых мундиров зияют огромные дыры.
«Шестун ест!», - продолжает уверенно заявлять обвинение и снова речь идет про 27 кг еды, отправленных женой и дочерью. Вряд ли краснолицый Тюкавкин или следователь Видюков, сажавший самого Улюкаева, не знают термина «подогреть». И речь не о поджарке еды на сковородке, конечно. Человек, у которого есть возможность помочь сокамерникам, всегда это делает — таков закон тюрьмы. И Шестун — об этом рассказал и он сам, и его защитники — помогал товарищам по несчастью, не задумываясь, что следствие будет манипулировать благими намерениями как козырной картой.Его сокамерник Сергеев без зазрения совести ел продукты, которые присылала ему семья Шестуна - «рубал за обе щеки». Сергееву светило от 10 до 20 лет тюрьмы, но затем, в один день его увели, а вернулся в камеру он уже с приговором — 7 лет и через пять минут отправился по этапу. Чудесным образом на судебном заседании следователь достал из рукава протокол допроса Сергеева, из которого якобы следовало, что Шестун съел все эти 27 кг. И хотя адвокаты обратили внимание, что сам Сергеев заявил: «Я не видел, что и сколько он ел», обвинению было не до того — они продолжали настаивать на том, что экс-глава Серпуховского района ест больше чем любой из людей в зале заседаний. Потому, видимо, он потерял 25 кг веса...
Адвокаты продолжали призывать не отходить от основной темы темы, вести разговор в юридической плоскости, а не обсуждать картофельные очистки. Не помогало — обвинение раз за разом уходило от сути — именно такая стратегия, по всей видимости, была выбрана заранее с целью отвлечь внимание от главного. В какой-то момент рассуждения про еду, «глубокомысленные» выводы и несвязные предложения Тюкавкина надоели даже судье. Она сделала замечание прокурору, потребовав сосредоточиться конкретно на юридических моментах, а не продолжать разбрызгивать по залу свои собственные странные измышления. После этого ему пришлось замолчать — по сути дела добавить было просто нечего.
Что касается Сергеева, «рубавшего за щеки», на зоне его щеки могут найти и другое применение, ведь известно, что там происходит с теми, кто на свободе или во время даже следственных действий ведет себя неподобающим образом. И одним из первых вопросов будет: «Почему 7, когда светило от 10 до 20?». Его судьба, впрочем, нас уже не касается. Это совсем другая и совсем не веселая история.
Как и ожидалось, на суде были в основном журналисты лояльных силовым органам медиа. И самое забавное случилось уже после окончания заседания. При выходе из здания суда рядами выстроились камеры. Пресса ждала комментариев участников процесса. Реплика Юлии Шестун получилась короткой и эмоциональной, но как и следовало ожидать, по федеральным каналам не показали даже смягченной нарезки из нескольких ее слов. Реплик стороны обвинения не получилось вообще к расстройству пишущей братии. Все ждали почему-то не Видюкова, а именно прокурора сочли главным спикером, звонили куда-то, просили выйти. Но Тюкавкина так и не дождались. Возможно, он скрылся через задний выход, через который обычно вводят заключенных, может, прятался в кабинете, чтобы не заикаться от волнения перед объективами, как он заикался и путался на протяжении всего заседания. А возможно, ему просто нечего было сказать и он испытывал чувство стыда. Ведь по идее, по всем физическим и биологическим признакам в прокуратуре работают такие же люди, как и мы с вами, а значит, у них тоже должна быть совесть. Или нет?