Как Александру Шестуну не позволили прикоснуться к детям, а затем оставили в заточении до 13 ноября.
Изначально избранная Шестуну мера пресечения в виде ареста заканчивалась 13 августа. Соответственно, судебное заседание по изменению меры пресечения должно было состояться раньше и в итоге суд был назначен на среду, 8 августа.
На этот раз в Москву поехали не десятки казаков, как в прошлый раз, а гораздо меньше, было и несколько меньше переживающих бабушек — у многих попросту не осталось сил на новую серию судебных баталий, но у большинства был рабочий день. Казалось, что вряд ли до Басманного доберется кто-то кроме родственников, друзей и самых близких соратников. Но нет — кроме 20 членов семьи и сподвижников набралось порядка 30 сопереживающих — жителей Серпухова, Серпуховского района и других уголков Московской области.
- Я было в шоке, когда узнал об этой истории, решил просто приехать поддержать, посмотреть, как все это происходит, - рассказал дагестанец, живущий в Серпухове и сопереживающий семье Шестунов. От того, что он увидит дальше, у него встанут дыбом немногочисленные волосы на голове и начнут шевелиться переломанные уши...
«Гриша! Матюша!»
Заседание было назначено на час дня, но уже по традиции затянулось. К этому моменту все сопереживающие столпились в коридоре и вызывали удивление участников других процессов. Те, кто еще не знал про дело Шестуна, моментально лезли в телефоны читать всю возможную информацию и затем смотрели на него, как на героя неизвестной им сказки.
Никто не понимал, когда конкретно начнется заседание, приставы уверяли, что все могут пойти погулять на пару часов, так как судье предстоит рассмотреть еще два дела а потом пообедать. Но все эти речи вновь оказались ширмой, едва все вышли на свежий воздух, поступило сообщение от адвокатов: ведут! Толпа ринулась обратно, и спустя пару минут произошел, пожалуй, самый душещипательный момент с начала всей этой истории. Шестуна в наручниках тащили трое конвойных со второго этажа на третий и перед дверью в зал заседаний его ждала вся семья в полном составе, жена Юлия держала на руках четырехлетнего Матвея, к которому Александр Вячеславович, как известно, испытывает особенные чувства.
- Гриша, Матюша! - впервые с 13 июня Шестун увидел своих несовершеннолетних детей и потянулся младшему, пытаясь поцеловать его. Вертухай резко дернул за наручники за спиной Александра Вячеславовича, но тот словно этого не заметил, и продолжил накренять тело ближе к ребенку. 30-50-80 сантиметров — сложно точно сказать, сколько ему оставалось до касания губами Матвея, но контакта так и не случилось. - Дай поцеловать ребенка! Дай! Дай поцеловать! - взвыл Шестун, вырываясь из рук охранников и пытаясь хоть на несколько секунд больше остаться с детьми. Не помогло — три крепких конвоира затолкали его в дверь, а супруга Юлия на ватных ногах упала коленями в пол и начала рыдать в грудь Матвею, после чего схватила его в охапку и убежала долой с глаз журналистов. За ней последовала и дочь Маша, накануне заявившая, что готова устраивать одиночные пикеты при входе в «Лефортово» до тех пор, пока отца не выпустят на свободу.
«Боремся!»
Перекур. Еще один. Сверка документов при входе в «Лефортово». Еще сверка. Шмон. Более часа собравшиеся ждали начала заседания. В итоге из пятидесяти собравшихся в зал запустили ровно 20 человек, из которых половина — пресса. Основная часть друзей и близких ждала у двери.
Шестуна поместили в клетку, показательно повесив наручники на решетку. Александр Вячеславович, как он сам заявил, да и как могли заметить все окружающие, очень сильно исхудал — потерял в весе 10 кг. Кожа, натянутая на щеки, слабые и размазанные в пространстве движения рук, еле выдавливаемая улыбка, жесты через силу и пронзительный, режущий насквозь взгляд. Обе его руки действительно исписаны синими чернилами — слово «голодовка» было жирно выведено на предплечьях и тыльных сторонах ладоней.
Изнеможенный, замученный, но с тем же боевитым настроем, что и раньше, он умудрялся выдавливать из себя улыбку и шептать жене сквозь прутья: «Все хорошо. Не переживай, не волнуйся, не плачь». А когда объявят вердикт, он улыбнется еще раз и ни для кого неслышно произнесет два слова, глядя супруге в глаза: «Х..ня. Боремся».
Интересы Александра Вячеславовича представляли сразу пять адвокатов, двое из которых — личности, известные на всю Россию и сами прошедшие все круги тюремного ада — бывший следователь по особо важным делам главного следственного управления Следственного комитета при прокуратуре РФ Андрей Гривцов и бывший сотрудник КГБ СССР, ФСБ России и Федеральной службы налоговой полиции Михаил Трепашкин. Их речи получились самыми яркими, но судья Евгения Николаева, казалось, даже не слушала то, что они говорили — привет, Басманное правосудие.
Все это время Шестун не переставал смотреть на жену и детей (в зале присутствовали 19-летняя Маша и 17-летний Ваня). То он стучал правой рукой по сердцу, то сжимал кулаки, показывая, что нельзя сдаваться, то просто поражал их пронзительным взглядом.
«Словно лопнули шарик»
Судья разрешила выступить в качестве свидетелей жене и дочери Александра Шестуна. Слез было достаточно, так что нет смысла выжимать их и из читателей. Юлия Николаевна пыталась охарактеризовать своего мужа с положительной стороны, но его положительность казалась для нее столь естественной, что она постоянно пыталась сбиться на несправедливость обвинений. Она рассказывала о том, как тяжело семьи без отца и, конечно, не сдержалась — снова заплакала. Шестун, державшийся крепким орешком и в самые трогательные моменты просто сжимавший скулы, в этот момент тоже не выдержал. Из его глаз начали сочиться слезы. Хотя он старательно отворачивал лицо, пытаясь скрыть эмоцию, все в зале увидели набухшие глаза. А следом к трибуне вызвали дочь Машу.
- Внутри меня нарастало, копилось что-то такое, что в итоге должно было вырваться наружу, - рассказала потом Мария. - Я сформировала в голове спич, структурировала ее, разложила по полочкам и была готова выпалить все в единую непрерывную речь. Но когда я вышла к трибуне, этот наполненный шарик словно кто-то проколол иголкой.
Маша разрыдалась перед судьей Николаевой, которая на нее даже не смотрела — по всей видимости, она в этот момент изучала материалы других дел.
- Мое детство было счастливым, прошу суд не лишать моих младших братьев такой возможности, чтобы и их детство проходило рядом с папой, было счастливым, - сквозь слезы смогла выговорить дочь.
В этот момент все пытались отвести глаза от Александра Шестуна. Он плакал, отвернувшись. Он не хотел, чтобы кто-то видел его слезы и потому старательно стирал их с высохших щек, закрывал лицо ладонями. Но это было лишним, все понимали, все чувствовали то же самое.
«До 13 ноября»
Всех присутствующих выгнали на час, после чего вернули обратно. Перед вынесением вердикта перед собравшимися выставили две скамейки, на которые ногами встали люди в форме, видимо, они боялись, что кто-то решит прорваться к судье, хотя ни у одного человека таких мыслей и в помине не было — все смотрели в бездонные глаза Шестуна. Следствие требовало продление ареста до 13 декабря, но судья, якобы проявив снисходительность, уменьшила срок до трех месяцев ареста вместо четырех.
Далее мы процитируем сообщение, которое Юлия Шестун оставила в своих социальных сетях:
«Сегодня Басманный суд продлил арест Александра Шестуна до 13 ноября. Наверное, это ожидаемо, хотя мы до последнего надеялись, что восторжествует справедливость. К сожалению, худшие прогнозы оправдались. Хочу выразить огромную благодарность неравнодушным людям, которые приехали сегодня поддержать нас в суде и были рядом с утра до восьми часов вечера. Присутствие родственников и друзей объяснимо и логично, но из Серпухова, Серпуховского района и Московской области было около 30 простых жителей, которые переживают не меньше, чем семья. Я сказала каждому спасибо на выходе из суда и хочу сделать это ещё раз здесь. Ваша поддержка бесценна!
Мы же не намерены сдаваться. Это только начало. Мы дойдём до Конституционного суда, до ЕСПЧ, но сделаем все, чтобы мой Александр Шестун вышел на свободу!».
Мы дойдем...