Микрохирург Тимофей Сухинин рассказал о том, как проходила операция, о реабилитации и что чувствует врач, когда у пациента приживается рука.
Врач, спасший руку Маргарите Грачевой, дал большое интервью интернет-журналу «Православие и мир».
Тимофей Сухинин работает в Московской городской больнице имени Жадкевича вот уже 22 года. Именно здесь расположено уникальное отделение микрохирургии, в которое, по счастью, попала после трагедии Маргарита. Тимофей Юрьевич отметил, что за все годы работы подобных случаев жестокости он не встречал. Медперсонал был так шокирован, что, вопреки сложившейся традиции – (обычно хирурги работают под музыку) – операция проходила в гробовой тишине.
– Помните своё состояние, когда к Вам привезли Маргариту Грачёву с теми ужасными травмами?
Такого ужасающего своей жестокостью случая у нас ещё не было: я работаю тут с 1995 года, и мы прошли через лихие 90-е с огнестрельными ранениями и поножовщиной. Железная дорога рядом, автоаварии. Был человек, который сам себе руку отрубил, потому что ему показалось, что голоса говорили, что он этой рукой ударил маму. Но чтобы близкий человек своему близкому человеку такое сделал, с особой жестокостью, умышленно – такого я ещё не видел.
В тот день я дежурил в отделении с 14.30. В 12.30 мне позвонил заведующий и предупредил, что из Серпухова доставят пациентку с ампутацией правой и левой кистей. Она поступила в нашу больницу в 17.00 и через час уже была на операционном столе. Операция шла 9 часов.
Вообще мы всегда работаем под музыку, у каждого хирурга свои предпочтения. В машине я обычно слушаю «Рок FM» – это музыка, не подвластная времени, если устал, то «Relax FM». Так вот где-то через полтора часа от начала операции понял, что мы вообще без музыки работаем. Начали в гробовой тишине – на всех произвел впечатление этот случай ужасного насилия.
– А Вам не хотелось просто врезать этому человеку, по-мужски?
Многие говорят, что с ним надо так же поступить, как сделал он. Но это все эмоции.
– Вас теперь называют чудотворцем. Согласны, что совершили чудо?
Ну почему? У нас отделение для этого и создано. Это первое отделение в Советском Союзе, микрохирургия в стране началась с этой больницы. Раньше нам везли пациентов из Владивостока, Средней Азии, Магадана – было единственное отделение на всю страну.
Наше отделение – одно из четырех в России – сертифицировано Европейским обществом хирургов кисти как Центр хирургии кисти. Это значит, что здесь есть хирургическая бригада, которая может в режиме 24 часа в сутки, семь дней в неделю и 365 дней в году выполнять такие операции.
– Кто Ваши основные пациенты?
Значительная часть – это люди, которые работают руками с инструментом, например, на стройке. А вторая категория – это люди, которые получают травмы при неосторожном обращении с колюще-режущими предметами или при несчастных случаях.
– Человек потом воспринимает пришитую руку как свою?
Однажды у нас был пациент, которому мы пришили пальцы. И через какое-то время жена с ним развелась и объяснила, что она эти пальцы в мешок собирала, а сейчас этими пальцами он её трогает. Не смогла через это переступить.
Но для самого человека это его рука и именно эту руку ему надо будет максимально восстановить. Операция – это полдела. Например, реплантация голени или стопы имеет очень много ограничений, и если у ноги главное – опорная функция, и человек через три месяца будет пользоваться учебным протезом, то у руки другие задачи, здесь очень важна чувствительность. И человек даже с пришитой рукой может своего ребенка погладить по голове – протезом это не сделаешь, конечно, хотя, может, функционально он будет работать лучше.
А вторая половина успеха – реабилитация – во многом зависит от самого пациента, его мотивации. Чтобы из руки выжать максимум, требуется несколько месяцев. Успех операции – это коллективная работа хирурга, пациента, реабилитолога.
– А рука может восстановиться полностью?
Нет, она никогда не будет такой, какой она была, некоторые виды чувствительности не восстанавливаются на сто процентов, ограничения есть всегда, в основном из-за того, что медленно растут нервные ткани.
Например, пока у Риты нерв дорастёт до кончиков пальцев, пройдет 4-5 месяцев, и только после этого она начнёт различать горячее-холодное, появится болевая чувствительность. Но всё равно Рита не сможет в кармане отличить монету в один рубль от двух рублей, несмотря на то, что мы восстановили все нервы, отвечающие за чувствительность ладонной поверхности кисти.
– Почему Вы выбрали именно эту область?
Я заканчивал учебу в медицинском институте и работал медбратом в отделении кардиоревматологии – хотел быть кардиологом. Моя жена – терапевт, кардиолог и врач УЗИ. Два терапевта в семье было бы слишком (улыбается). Да и хирургия – это всё-таки ремесло. Появилась возможность прийти сюда и посмотреть, и в первый день я увидел пересадку пальца с ноги на кисть. Я просто был поражён тем, как можно что-то взять и снова пришить. Это для меня была фантастика.
Это одна из прелестей нашей профессии – ты видишь результат сразу же. Когда рука лежит на подоконнике отдельно – такая холодная, бледная, а через несколько часов уже у человека – розовая и теплая. Ради этого стоит работать здесь!
– Что для вас рука? Вы можете пожать руку своему пациенту?
Всегда так делаю. Рука – это, прежде всего, рабочий орган. На первый взгляд кажется, что она просто устроена, но на самом деле в простом движении задействовано много мышц, сухожилий, суставов. Поэтому я и говорю: пришить не так сложно, заставить всё это двигаться потом гораздо сложнее. Это ещё один орган чувств.
– Как сейчас развивается кистевая хирургия?
Она не развивается, она регрессирует. Хирургия конечностей сейчас в загоне, она вообще не финансируется. Эта специальность всегда держалась на энтузиазме отдельных личностей.
Сегодня врачам просто некогда работать с больными – они всё время пишут, несмотря на помощь компьютера; операционным сёстрам кроме своих прямых обязанностей приходится заполнять гору различных журналов. Я был на стажировках в европейских странах, в США, в Южной Корее и видел, что там создаются условия, чтобы врачи работали и приносили больнице деньги. У нас же, наоборот – всё вопреки.
– Теперь эта история привлекла внимание к Вашей работе.
Пошумят две недели и забудут. А мы также продолжим работу, реабилитацию. Мы своих пациентов не бросаем.